ОДА
МУЖЧИНЕ
В
запрете
вагон для курящих,
для
пьющих не сыщешь
кают;
изжили
мужчин
настоящих -
другие
здесь тон
задают.
Мужчина
всерьез
озадачен
душа
его в вечном
плену;
кто
старше –
утешился
дачей,
кто
молод –
ушел на войну.
Не
фрак ему
впору, а
китель…
Мужчина
не льстец, а
творец,
искатель,
боец,
покоритель
стихий
и дорог,
и сердец.
* * *
В
том - человек
душе
моей созвучен,
а
этот мне
любезен как
творец.
Кто
больше будет
понят и
изучен
кто
будет поднят?
Кто забыт
вконец...
Где
ж, право,
середина
золотая?
И
верно ль я
трактую
красоту?
Кого-то
я и чту, но не
читаю,
кого-то
и читаю, но не
чту.
* * *
Все суетней
с годами
становясь,
колодец
забываю,
коновязь...
С юдолью
белою и
удалью былой
растратил
связь за
мнимой
кабалой,
за
тонкой
гранью
прелестей
любви
молил
мой взгляд:
явись и
удиви!
Протиснувшись
сквозь
анфиладу лет,
я в
сумерках
признаю
силуэт;
к губам
твоим губами
прикоснусь,
под утро осчастливленный
вернусь
весь в
поцелуях и
ночной росе...
До
встречи на
ничейной
полосе!
2000
* * *
Я отправлюсь
на гору кудыкину,
Из души
все, что
суетно,
выкину.
Разводить
буду пламя
порой
Над
уютною этой
горой.
Пусть
такой же
заблудший
чудак
Заберется
на горный
чердак,
Чтоб с кудыкиных
этих высот
Унести
хоть немного
красот.
Вряд ли
кто-то
заждался
внизу…
Слева
тучи
сплотились в
грозу.
Справа
свет и
зовущий
простор
И кудыкинский
в сердце
задор.
2002
СКВОЗЬ
СИЛУЭТЫ
Михаилу
Ильину
Мчит
электричка
вдоль заката
меж
лип цветущих
и полей
что
миновало без
возврата
то
стало ярче и
милей
полно
надежд и
ожиданий
казалось
жизни нет
конца
и
мимолетные
свиданья
обогревали
нам сердца
давил
ли резво на
педали
дремал
ли под
турбинный
рев
душа
пропитывалась
далью
переполняясь
до краёв
не
уходи заря
повисни
над
прудом
спящих
карасей
и
встречи как
подарок жизни
мне
достаются от
друзей
как
свет из
глубины
кристалла
далекий образ
вдруг нагнал
и та
мне
всех дороже
стала
любви
которой не
познал
я
вас люблю
как
вдохновенье
мои
подруги и
друзья
вы
вновь
явились в
отдаленье
сквозь
силуэты бытия
ДЕРВИШ
Рыбачил иль
шары
Закатывал я
в лузы
И хлеб свой
добывал
Я с горем
пополам.
Издревле
повелось,
Что
трепетные
музы
Не
любят
приходить
К
начальственным
столам.
Согласье
обретя
С
моей
природной
ленью,
Терзаний
избегу
В бессмыслице
потуг.
А буду ль
нужен я
Другому
поколенью
И разберет
ли кто
Моей
машинки стук?
То ль
золото, то ль
кварц
Толкнешь
носком
ботинка,
В пути всего
ценней
Сухарь или
вода.
Иди, коль равных
нет
Тебе для
поединка,
Роняй
волшебный
свет
Наследный, как
слюда.
2001
* * *
Под
ивовым
кустом хвостом
ударит щука,
Свивая
над собой
внушительный
бурун.
Заброс,
рывок, и я
решаю: дотащу-ка
Трофей
на том конце
поющих струй
и струн.
Мальчишеский
азарт во мне
сидит поныне.
Опять у
той воды я с
жерлицей
простой.
Кузнечиков
трезвон,
белесый куст
полыни
И в
солнечных
лучах
песчаник
золотой.
Следами
ног босых мы
отмель
помечали,
За
лилиями
вплавь
пускались
для девчат.
Все
сказочное
нам является
вначале.
Кто
ведал, что
навек нас
годы
разлучат.
Еще
живет во мне
застенчивый
подросток,
Державшийся
вдали от
милых глаз и
губ.
Я многих
проводил за
дальний
перекресток
Искать
железный мир
и свой
бетонный куб.
Невысказанных
чувств,
несбывшихся
желаний
Клубится
гулкий рой по
уголкам души.
Что ж,
такова
судьба
просроченных
посланий…
Бессмысленный
тот гул, как
сможешь,
заглуши.
И
горизонт
провис, как
телефонный
провод,
И
одинокий
конь гарцует
по лугам.
Да, что ни
говори,
рыбалка
только повод
Вернуться
хоть на день
к заветным берегам.
Мальчишеский
азарт во мне
сидит поныне.
За щукой
возвращусь я
с жерлицей
простой.
Но
поменялся
век, и многих
нет в помине,
И целый
дивный мир
накрыло
немотой.
2002
* * *
Чуть
отойдешь с
тропы в
сторонку
И груздя
белую
воронку,
А то и три
подряд
найдешь.
И тут же
пробегает ёж,
Шурша и
фыркая
негромко.
SOSна
ветвилась у
дороги.
Уже
изрядно
сбивши ноги,
Целую
в шляпку
польский
гриб.
Пахать в
саду –
сбежали б
йоги,
А шерп и
вовсе бы
погиб.
Июньской
ночью
светлячков
Я
обнаружил
без очков,
Как звезды
без зеркал и
призм…
Избави
Бог от
сорняков
Избравших
садо-мазохизм.
И краем
глаза я из
мрака
Еще не
видел Тропик
Рака,
Где
откровений
океан
Внимает
знакам
Зодиака
И мир
их
светом осиян.
Итак, в
тени
деревьев
лежа,
Деянья
лет былых
итожа,
Разматываю
мыслей нить.
Смерть на миру
красна, и все
же,
Куда
краснее –
вечно жить.
И через
все раздумья
эти,
Сквозь
липкие
паучьи сети
Дойдешь
до таинства
любви.
Одна
особа на
примете,
С ней в
Вечном граде
в прошлом
лете
Облюбовал
фонтан Триви.
Поскольку
время
скоротечно,
Здесь
даже вечное –
не вечно.
Безумство
скрыто во
плоти;
Оно
врывается
беспечно,
Сбивая с
торного пути.
Прелестницы
утех
любовных,
Наивно-ранних
и греховных,
Припоминают
ли когда?
Я всем
путей желал
бы ровных.
У всех ли
вас в
Стрельцах и
Овнах
Судьбы
затеплилась
звезда?
2002
****
Собирались втроем-вчетвером,
Уезжали
куда-то с
концами;
В красных
лентах
дуга с
бубенцами,
Сбруя
выделана
серебром…
Четырьмя
подковами-месяцами
Отсверкали
над зеленЫм
бугром.
П Е Й З А Ж
Разбилось
солнце за
чертой
седого
города Медыни:
на каждом
доме, каждом
дыме
играет
отсвет
золотой.
Есть
тайный
смысл
ходить в дома,
хрустя
песком,
скрипя
калиткой
и
этой жизнью
многоликой
переполняться
задарма.
Воды
движенье,
плеск ветвей,
мотива
давнего
обрывок,
лохматит
лошади
загривок
цветочный
ветер - луговей.
Потянет
выскочить,
чтоб там
темно
вставать,
темно
ложиться,
с мирскими
трудностями
сжиться
и долгий
счет вести
летам.
Потянет,
чтоб избыть в себе
остроконечную
гордыню
в
закатном
городе Медыни,
непредначертанном
в судьбе.
Зажглась
душа
в
окне ином...
Меж
тем автобус
дальше,
дальше,
не застрахованный
от фальши,
исчез
пейзаж за полотном.
1981
* * *
Они
уходят и
уходят
Поезда,
И
делят надвое
степные
города,
Несутся
к Волге,
И
за станцией Кинель
В
зеленый лес
они ныряют,
Как
в тоннель.
Они
уходят и
уходят,
Поезда;
Моих
друзей они
увозят
Иногда,
А если
время
Восстановит
адресат;
О,
узнаванье
возвратившихся
назад!
Вам
повзросленьем
я обязан,
Поезда.
Но что-то
в жизни
неизменно,
Как
всегда:
На
разных
станциях
Мальчишки-чудаки
Кладут
украдкою
На
рельсы
медяки…
Я выхожу
на
каждой
тысячной
версте –
не
обвинить
Россию нашу
в
тесноте!
Гляжу на
домики,
На вербу
у реки,
В лучах
вечерних
На
скамейках
старики…
Дальневосточник,
Нам с
тобою по
пути,
Пусть
предстоит
мне
под
Челябинском
сойти.
Всем по
пути,
Кто едет
в поезде
одном,
Хоть
всяк
по-разному
Жизнь
видит за
окном.
Не еду
нынче,
Но
пробился на
перрон,
Где мир
сошелся
с
четырех
своих сторон.
Вслед уходящему
Взлетит
рука моя,
И все
подумают,
Что в нем
Мои
друзья.
1974 г.
* * *
В
густом бору,
не знавшем
топора,
Где
в колеях все
лужицы
прозрачны,
Средь
сосен,
шелушащихся
и мрачных,
вхожу
в тебя,
осенняя
пора.
Лучи
здесь
перехвачены
в полете.
А
вот с меня –
не больше –
деревца.
И
тянутся
к большим
их голоса:
«Вы
дали жизнь, а
света не
даете!»
На
кустике
повис клочок
сенца.
В
просвете
коршун
вьется круг
за кругом.
А я
иду,
прислушиваюсь
к звукам.
И
всюду сосны,
сосны
без конца.
ПОСЛЕДНИЙ
ЛИСТОК
Памяти мамы
Глядишь
ты в пустые
больничные
окна,
С
березкой
напротив,
вплотную к
горе.
Побольше бы
света, поляны
бы, копны…
Да
что до того
молодой
медсестре?
Как
здесь
неуютно, и
зябко, и
зыбко,
За
окнами
листья по
стеклам
скользят.
Я
вижу, как
трудно
даётся
улыбка.
Во
мне ж
и
тепла и
здоровья с
избытком,
но
бы
все это
вернуть ей назад?!
Возможно,
мы все в этом
мире
случайны:
Случайны
рожденьем,
случайны
судьбой…
Меня
провожаешь
ты
взором
прощальным.
Но,
мама!
Мне
легче
остаться с
тобой.
И
где еще
встречу я
друга
дороже?
Любовь,
что сильней
материнской
любви?
Ты,
ветер,
березку доведший
до дрожи,
последней
надежды
листок
не сорви.
УПОЕНИЕ
Здесь
эхо множится
в горах
Как
лик твой в
зеркалах
Перебороть
ли робость
страх
На
праздничных
балах…
Вносить
ли таинства в
тетрадь
Глядеть
ли вдаль с
вершин
Вздыхать
и голову
терять
В
тринадцать с небольшим
22
января 2008
Письмо
из Вьетнама
На
белой
«Волге»
По
красной
дороге
К
синему морю
В
город Унг
Тау
Жемчужный
тропический
дождь
Белый
туман в
каучуковой
роще
Запах
сандаловый
Словно
в буддийском
храме
Писатель
Тхай
Ха
Тебе
тоже за сорок
И
девушки юные
Мы
с ними у
самого моря
Звезды
из Тропика
Рака
Сияют
в ночи
Тхай
Пришли
мне письмо
С
лепестками
жасмина
Я
снова увижу
Как
плывут по Миконгу
Острова
голубых
гиацинтов
И
«пламенным
деревом»
Вспыхнет
сердце моё
21
ноября 2007
