МЕДОВУХА
Поэтический
сборник
«Улей» Ирины
Ермаковой,
вышедший
недавно в
издательстве
«Воймега»
– ее
очередная удача.
Начиная с
названия,
потому что
мед ее поэзии
собран с
огромного
цветка под
названием
Москва. Есть
в ее стихах и
утонченность
в приятии
людей из
окружения, и
глубина
мысли в
финальных
обобщениях,
и, опять же,
крепость
медовухи,
поскольку
речь идет и о
дружеских
встречах…
На
снежной
тропе от
множества
ног нарождается
ледень
или скользинец,
по которому
так и хочется
разбежаться
и поехать
безо всяких
коньков. Этот
невольный порыв
вызван не
выветрившимся
детством, способным
наполнять
душу
приливом
чувств и
головокружительным
вдохновеньем.
Стихи Иры
Ермаковой,
как
запоздалые
цветы, явились
ей не в пору
пылкой
юности, а в
возрасте
зрелом, когда
уже ничему
удивляться
не принято. А
вот, поди
ж ты, она не
растеряла
способности
изумляться
окружающему
ее миру.
Более того,
она и
читателей
своих
заставляет
делать это,
заряжая их
своей
открытостью
и добротой.
Если у поэта
Сергея Гандлевского живым
персонажем
предстает
обобщенная
фигура
школьной
учительницы,
которую он
называет «пи..а
Марья Иванна»,
то Ира Ермакова
нам
вытаскивает
из глубин
памяти
сапожника,
которого
зовут Дядьпеть:
«желто-вострых
гвоздиков
полон рот/ отхохмит
– ну просто –
держи живот/
ни одной
ноги, а весёлей
всех».
Покинув сей мир,
ее герой из
простого
сапожника
перевоплощается
в библейскую
фигуру Петра,
который «в
железную
Твердь забивает
блеск
перемерзлых
звезд». А это
уже вам не хухры-мухры.
Примером
ее любовной
лирики может
послужить
стихотворение,
которое
нельзя
делить на
цитаты:
Он
так меня
любил и эдак тоже/но
было все
равно на так
похоже//похоже
так чтоб
раззвонить
про это/шнур намотать
на середину
света/бикфордо-телефонный
и поджечь/и
лишнюю америку
отсечь//пусть
катится и
плавает
вдали/раз так
любил а не
умел
иначе/пусть с
трубкою своей
стоит и
плачет/на
половинке
взорванной земли.
Каков
масштаб!
Свяжись с
такой
женщиной и,
если что не
так, увидишь
небо в
алмазах!
В
стихотворении
«Праздник»
под всеобщее ликование
душа поэта,
она же
Царевна,
скорбит по
всем ушедшим
и
потерявшимся
в нетях. В
чем-то
стихотворение
созвучно
фильму Анжелы
Вайды «Пепел
и алмаз», где
тоже в память
обо всех
погибших
друзья
зажигают
стаканы со спиртом.
А в финале
салют, и тоже
под шумок гибель
человека.
Антитеза,
противопоставление,
взгляд со
стороны:
Стас
в бандиты Свистопляс
на иглу/А
на
набережной
пушки палят.
Конечно,
спорно
выглядит
плач Царевны,
потому что
только «Иван,
что под
Грозным
голову
сложил»,
достоин слез.
Вероятно, по
нему бы
только и
плакала
Ярославна на Путивльской
стене, а не по
Юльке,
которая скурвилась,
и по Аленке,
которая
спилась…
Новые времена
рождают
новых героев.
Эпоха дегероизации,
смена вех.
В
своих лучших
вещах Ирина
умеет
сохранять
равновесие
души,
по-корабельному
– дифферент,
благодаря
которым она
не утратила
способности
летать:
Вытянуть
руки вдоль
себя/потянуться
к югу/
отмахнуться
крылышками
ладоней/
лететь петь
Манера
письма не
вполне
традиционная,
легко
переходящая
из тонической
в
силлабо-тоническую,
рифмованная
перекрещивается
с
произвольной.
Смешение
стилей дает
ей большую
широту
диапазона
для самовыражения,
она не зацикливается
на знаках
препинания,
не
вымучивает
из себя
каких-то
невероятных
тем и
сюжетных
ходов. Ира
Ермакова
органична в
своих
поисках, она
умеет
сохранять верность
высокому
предназначению
поэзии, не
загружая ее
сорными
словами и
грубыми
метафорами.
Она
сама нашла
определение
своей
поэтики:
На
границе
традиции и
авангарда/ из
затоптанной
почвы взошла
роза…//
То ли
дело нарцисс
увитой
фасолью/ да
лопух окладистый
с гладкой репой/
а под ней
земля с
пересохшей
солью/ а над
ней небо и
только небо.
Напоследок
хочется пожелать
этой розе
расти и
радовать
читателей
новыми
соцветиями и свежим
нектаром для
очередного
медосбора.
29
ноября 2007
ЭКСЛИБРИС.
«Независимая
газета»
декабрь 2007 г.
