ОДА  ДАО

 

В известной сказке старик Хоттабыч, пожелавший сделать доброе дело и возвыситься в глазах своего повелителя Вольки, сам того не ожидая, ввел в недоумение целый стадион народа, болевшего за играющие меж собой футбольные команды. Добрый волшебник вбрасывает на поле множество кожаных мячей, отчего для игроков утрачивается состязательность, для судей - выявление  отдельных сильных футболистов и сильной команды, а для болельщиков, которые жаждут проявления воли и упорства, не остается никакого повода для веселого азарта. Все чего-то носятся по полю среди большого количества мячей, а смысла в этом бессистемном действе не стало никакого. На поэтическом поле  мы видим такую же абсурдность ситуации, когда каждый даже мало-мальски пишущий стихи автор имеет возможность без каких-либо арбитров купить себе мяч (то бишь издать книгу - в худшем случае на свои средства) и выбежать со своей новинкой к массовому или не очень массовому зрителю (читателю). Налицо девальвация поэтического слога, утрата его таинственности, значимости, а сама книга лишается магии, которую издавна несло в себе печатное слово. Для неискушенного читателя такой обвал низкопробной книжной продукции, конечно же, представляет серьезную дезориентацию. Иной даже вчитываться не станет в отдельных авторов, а попросту махнет рукой на всякую поэзию. Но так ли уж надо отмахиваться ото всех сразу?

В кулуарах меж тем давно уже, еще с советских времен выстроилась иерархическая лестница, которая благодаря своей привязке к властным или олигархическим структурам продолжает занимать господствующее положение на этом поприще. Там существует свой арбитраж, но он призван для отсеивания неугодных не столько по качественным соображениям, сколько по вкусовым или корпоративным. Не берусь судить, в какой мере ученый и поэт Владимир Захаров внедрился в эту иерархию, но, как человек сторонний от всевозможных тусовок, могу сказать, что данный поэт взялся за перо совершенно оправданно. Автор по-настоящему хорошей поэтической книги «Перед небом», Владимир Захаров – лауреат многих отечественных и международных премий в области математики – явно решил продвигаться по направлению к Нобелевской премии. Известно, что Альфред Нобель, узнав про измену своей жены с приятелем-математиком, крепко осерчал, и по этой причине не распространил Нобелевской премии на ученых математиков. Поскольку Захаров изначально чувствовал в себе большие нераскрытые потенции не только в «физике», но и в «лирике», то он оба направления осваивал одновременно. И, между прочим, правильно делал. Пока в шестидесятые годы прошлого века физики спорили с лириками, истощая энергию космоса, предназначенную для более важных и полезных дел, мудрый Владимир Захаров энергию свою использовал по назначению: к Нобелевской премии он подошел вплотную благодаря науке, но на всякий случай не отказался и от пути к ней на легкокрылом Пегасе. Он поступил согласно английской пословице, которая гласит, что, не стоит складывать яйца в одно лукошко.

Конечно же, тонкий лиризм, точный слог, блестящая эрудиция и наблюдательность (помогает наметанный глаз ученого)! Один «Кузнечик» чего стоит:

 

В этом крае сарацинов

Плавкий воздух так горяч,

Здесь гарцуешь ты, раскинув

Между крыл свой красный плащ.

 

Стихотворение это, на мой взгляд, пронизано скрытой иронией – не о кузнечике же на самом деле писал поэт. А вот бежит через ручей птичка и «Омывает ей поток \\ каждой тонкой ножки вазу» – очень изящное сравнение. А вот огонь, разыгравшийся в лесу: «но отпав, как сытое веретено, \\ спать укладывается в золу». Вихри пламени над горящим лесом – очень зримый образ. А в стихотворении «Театрик» мы найдем и удивительные  сравнения – театрик разместился под куполом медузы – и целый мир, увиденный и запечатленный поэтом:

 

Как перья острые колышется трава,

Прекрасной римлянки нам слышатся слова,

Прекрасно каждое движение руки,

Ни власть, ни слава не спасают от тоски.

 

Плывет медуза, бахромою шевеля,

Вот досмотрели мы и гибель короля…

 

По глубине мысли, по душевной теплоте стихотворение «Все непрочно – слава и богатство» одно из лучших в активе Владимира Захарова. Оно многое объясняет, потому что выражает самые сокровенные чувства. Дуализм между Захаровым-ученым и Захаровым-поэтом нередко переходит в противоборство, во внутренний диалог. А побеждает та вера, которую «не изменят годы» и в которой есть «сердец глубинная нужда».

Какой сильный образ: «Боги по крыше стучат сапогами», автор равномерно и уместно применяет его как рефрен, постоянно напоминая тем самым, что если судно у человека, то утлое, если  домик у него, то он ветхий для могучей поступи богов. И все мы под ними, куда и какой бы ни замыслили побег.

Вся поэзия Владимира Захарова так или иначе пронизана духом непостоянства, желанием перемены мест, хотя бы потому, что «мир стал мал и понятен». Но безусловно возвышенна и значима для него земная  любовь:

 

Любовь не просит молодых ночей,

Не ищет ни красот, ни развлечений,

Она вода – чтобы отмыться в ней

от всех ничтожных дел и приключений.

 

Книга «Перед небом» сконцентрировала в себе разные поэтические напластования, заметно отличающиеся по стилю, по интонации, по уровню мастерства. Выстроенная в хронологическом порядке, к своему концу книга являет стихи, связанные со странствиями по миру, что не могло не отразиться  на их тематике: стихотворение «Брюссель» начинается вызывающей строкой: «выпьем за мир с его проститутками»; на неожиданном пафосе: «и теперь нам в страну Мальборо, в страну Мальборо, господа»; на новом ритмическом узоре стихов: «Я лягушечка человекодостойная, \\ вот, царевич, твоя стрела, \\ лето душное, тьма знойная, \\ парчовая мгла…». Поэт чаще обращается к темам, навеянным путешествиями по городам и читальным залам, к образцам западной поэтики – к верлибру, например.

Делает Владимир Захаров и такое признание «А я, диссидентам и декадентам свояк, \\ читаю роман «Голубое сало». А в конце этого стихотворения «Ты и я» он отмечает «Но все-таки краешки моего сна \\ не хотят превращаться в крылышки». Может, потому и не хотят, что земная суета да «иностранные туманы и чужие города», начинают тяготить, в общем-то, чистую и неприкаянную душу поэта. Недаром эта самая душа проговаривается, касаясь хоть и чужой тематики, но не чужой боли:

 

Боясь довериться бумаге,

Я доверяюсь больше сну…

Мне снятся дети-лотофаги,

Свою забывшие страну.

 

Есть над чем задуматься. Но на то и мирские соблазны, чтобы умело сбивать с намеченного пути к совершенству – Дао.

И снова хочется вернуться к строке: «Она вода, чтобы отмыться в ней \\ от всех ничтожных дел и приключений». Приключения в данном случае могут быть и любовные, поскольку герой отмывается  любовью… Но дела могут подразумеваться вполне конкретные. Владимир Захаров, конечно же, осознает, что превыше всех дел и чисел было и остается Слово. И этот его путь к Слову, наверное, для автора книги «Перед небом» важнее всего. А по китайскому мироощущению, по их натурфилософии  это и есть Дао поэта, и оно, мне думается, состоялось вполне успешно.

 

 

Опубликована в «Независимой газете», в приложении «Экслибрис» 2005 г.